«Никакой политики»: почему американцы не бегут из России

Как себя чувствует американский бизнес в России после ареста Майкла Калви, чего Вашингтон добился санкциями, сделал ли Дональд Трамп Америку снова великой, что ждать от нового посла США в РФ Джона Салливана? Об этом и многом другом в интервью «Газете.Ru» рассказал Алексис Родзянко, глава Американской торговой палаты в России.

— Как американский бизнес, работающий в России, оценивает смену правительства и предложения по внесению изменений в Конституцию?

— С одной стороны, эти изменения дают надежду на возможность некоторой политической стабильности — сейчас и позднее, после 2024 года. Но это мнение я слышал, скорее, как надежду, чем как конкретную оценку.

Вторая интерпретация событий — что при новой системе правительство будет отделено чуть больше от силовиков.

Есть также ожидания, что с новыми лицами в правительстве появятся и новые идеи. Интересно увидеть, какими они будут.

Сама фигура Михаила Мишустина в роли премьера дает надежду. Его последние достижения в налоговой сфере, например, хорошее администрирование налогов, бизнесом оценивались высоко.

— А минусы имеются у такой конструкции, когда налоговик во главе правительства?

— Мишустин начинает с чистого листа. Хотя это вносит некоторую неопределенность, но, наверное, это скорее плюс. Потому что он более технически, беспристрастно, подходит к делу. Но в чем-то и минус: если от премьер-министра будут нужны политические решения, поначалу у него может не хватить политического капитала на такие решения.

— Американский бизнес продолжает утекать из России?

— Те, кто ушел — уже ушли. Те, кто по объективным причинам вынужден был сократить свое присутствие — уже сократил. Остальные продолжают работать. Причем работать вполне успешно, продуктивно, но очень спокойно и тихо.

Никакой политики, только бизнес

— А что значит «по объективным причинам» ушли?

— Говоря это, я думал о ситуации с компанией Ford, например, которая, исходя из конкурентоспособности своей продукции, приняла решение о реструктуризации бизнеса и на российском рынке, и на европейском. Он сильно ужался, остался только там, где компания может успешно зарабатывать. Это было связано со стратегией и успехами компании на российском и европейском рынках, а не с политикой.

2019 год был достаточно стабильным, успешным, но без такого бурного роста, как, наверное, компаниям хотелось бы и к которому привыкли в двухтысячных годах.

— А в этот год не предвидится чего-то прорывного?

— Наши компании в России работают прибыльно и ожидают, что продолжат прибыльно работать и в 2020 году.

— Но риски все больше, а возможности для получения большой прибыли снижаются. Или нет?

— Россия была в прошлом году одной из самых прибыльных, если не самой прибыльной страной в плане роста акций. И это привлекает внимание и привлекает реальные деньги. Поэтому есть деньги, которые хотят в Россию, они идут. Что касается бизнеса, работающего на территории России, то да, рост медленный, но потенциал роста здесь больше, чем в Европе. Потому что уровень здесь все-таки не европейский, и до него можно дорасти. Но есть проблема структурных реформ, вопрос свободы предпринимательства…

— Хочется еще вернуться к поправкам в Конституцию РФ. Ничего не настораживает? Нет ощущения, что Россия еще больше может закрыться от мира?

— Ну, пока эти изменения известны только в общих чертах. Есть изменения в сторону либерализации, когда премьер-министр будет ответственен перед Госдумой. У Думы появляются новые полномочия, новые возможности. Это, наверное, делает правительство более чувствительным к реакции Думы, которая представляет интересы граждан.

Но, с другой стороны, судебная реформа очень нужна России, и структура новой власти у меня оставляет этот вопрос открытым.

«Эта рана продолжает гноиться»

— После дела главы Baring Vostok Майкла Калви вопросов к судебной системе, вроде, уже нет…

— Вы знаете, если бы это было «после дела Калви». Но это «во время дела Калви» пока. Это рана, которая все еще продолжает гноиться. И у меня нет ощущения, что что-то в тех преобразованиях, которые были названы в последние дни, было бы нацелено на реформирование судебной системы.

— Хочется теперь перейти к Трампу. Процедура импичмента стартовала. Из тех претензий, которые рассматриваются сейчас, какая, на ваш взгляд, самая серьезная? Использование служебного положения?

— Это самый острый момент. Если хотите, это вопрос мотива. Почему он хотел, чтобы расследовали дело Байдена? Чтобы наказать за коррупцию? Тогда это хорошая мотивация.

Но если это мотивация: «Ах, этот человек — мой главный конкурент, сейчас будут выборы, и лучше его снять со сцены», — тогда это, наверное, плохая мотивация. Главный вопрос, каково будет впечатление у сенаторов о том, какая мотивация преобладала — первая или вторая? Причем мотивация была, но факта преступления не было. Деньги, которые были обещаны Украине, они пошли Украине.

И тогда возникает вопрос: помысел сам по себе — достаточная ли причина снимать с должности президента? И доказано ли, что у него был именно этот помысел?

В сухом остатке: маловероятно, что сенат Трампа снимет. Чтобы снять президента по импичменту, нужно две трети голосов сената. Но, наверное, в сенате и половины не наберется тех, кто будет голосовать за то, чтобы его снять.

— А по вашему ощущению, какой все-таки мотив был у Трампа? «Замочить» конкурента?

— Думаю, что мотив был смешанным, сыграло свою роль и то, и другое. Есть еще такое обстоятельство: Трамп наверняка не забыл предыдущую предвыборную кампанию, когда Украина активно выступала против него как кандидата. И, мне кажется, он такие вещи не забывает.

— А ничего нового с фактической точки зрения уже, наверное, не добавится по ходу процедуры импичмента? Все, что можно нарыть против Трампа, уже нарыли?

— Знаете,

если все внутренние разговоры, которые были между Трампом и его советниками, когда этот вопрос рассматривался, будут раскрыты, то это может стать новой информацией. И именно эту информацию ищут его обвинители — демократы.

Но, как говорят, и адвокат Трампа, и исполнительная власть имеют право обсуждать, что хотят и как хотят, приватно, без того, чтобы этим делиться с другой ветвью власти в Соединенных Штатах, это принцип конституции. Эта информация может быть недоступна и не должна быть доступна. Любой президент внутри своей команды имеет право обсуждать все в тайне.

Это принципиальный вопрос о том, как трактуют конституцию Соединенных Штатов. Ее особенность в том, что три ветви власти в Соединенных Штатах по конституции являются независимыми друг от друга. Они связаны друг с другом, но между собой не зависимы. То есть они имеют свое внутреннее существование. И аргументы о том, что «это не ваша часть, вы сюда не лезьте», они подкрепляются определенными принципами в конституции. Если этот принцип будет признан недействительным в данном случае, то это, наверное, создаст серьезный прецедент для будущего.

— Ну и тогда, наверное, не возникает большого вопроса, переизберется ли Трамп?

— Традиционно, если президент идет на второй срок и у него были плюс-минус успешные первые четыре года, то его шансы быть переизбранным высоки. У Трампа достаточно успешные первые четыре года с точки зрения кармана среднего американца и американской экономики. И есть кое-какие достижения в плане переговоров с Китаем, с Мексикой, с Канадой.

«Трамп даже поправил свой имидж»

Но, с другой стороны, история импичмента — это скандал. И, наверное, сам факт этого скандала — фактор отрицательный. Как он повлияет на выборы, пока неизвестно, но, мне кажется, вероятность переизбрания Трампа на второй срок довольно высока.

Если не будет крушения рынка или каких-нибудь других катаклизмов, Трамп может остаться на второй срок.

— Вам не кажется, что Трамп достаточно уверенно себя чувствует, и, скорее всего, действительно переизберется, потому что он ломает через колено сложившийся порядок вещей, и это дает надежду на улучшение жизни многим миллионам из числа тех, кто уже не надеялся, кто не вписался в сегодняшние реалии?

— Конечно, да, но это мы узнаем, когда будут выборы. Это вопрос о том, смог ли Трамп удержать ту группу сторонников, которая его избрала три с половиной года назад. И, как показывают опросы, хотя, как мы знаем, они не всегда верные, но опросы, тем не менее, сейчас говорят о том, что он сохранил лояльность этих избирателей.

И мне даже кажется, что Трамп сильно поправил свой имидж среди республиканского истеблишмента. Когда его избрали в 2016 году, они были вообще не с ним, и им было непонятно, кто этот человек, и как он попал сюда, и что такое произошло? А теперь они к нему привыкли. Если смотреть на его действия, то во многом он ведет себя так, как должен вести себя республиканский президент. Его экономическая политика, его решительность, его способность добиваться результата — все это, мне кажется, ему поможет.

— За текущий срок Трамп сделал Америку снова великой?

— Ну, Америка и до него была великой. Поэтому, скажем так, она от него не пострадала. Даже скорее выиграла, чем пострадала.

— Нет, подождите, не очень логично. Если бы Америка накануне президентских выборов 2016 года оставалась великой, наверно, Трамп и его пиарщики не взяли бы на вооружение лозунг про снова великую Америку. Он же на этом лозунге въехал в Белый Дом…

— Он на этом лозунге въехал, опираясь на тех, кто, как вы сказали, не вписался в новое величие Соединенных Штатов. И вопрос, сохранил ли он этих избирателей, — это очень большой вопрос. Прибавил ли он еще каких-то новых — еще больший вопрос.

Шансы Трампа также зависят от того, а кто же против него будет выступать со стороны демократов. Есть очень яркие различия между теми кандидатами-демократами, которые сейчас соперничают, чтобы получить право быть кандидатом от своей партии на предстоящих выборах.

— А кто конкурент номер один для Трампа от демократов?

— Однозначно Байден.

— А Блумберг вроде тоже хотел?

— У Блумберга много денег, он очень умный…

— Большой благотворитель, что тоже может понравиться полевевшим в последнее время избирателям…

— Но он поздно вступил в эту гонку.

— Он же известный человек, а не серая лошадка, ему никогда не поздно.

— Он очень известный, он даже очень-очень известный, за ним огромная сила — его СМИ.

— Хорошо, но почему поздно?

— Потому что другие уже начали эту гонку, много разных дебатов уже прошло. И вдруг после четвертых дебатов появился Блумберг. Объявился как кандидат. Он даже пропускает первые два штата, в которых будут сейчас дебатировать кандидаты. В Айове его нет, и в Нью-Хэмпшире его тоже нет.

Блумберг может успешно выступить. Он может деньгами засыпать любого, у него их много.

С одной стороны. С другой…Он нормальный, не эпатажный. С третьей стороны, сравнивая яркость личности Блумберга и Трампа, и даже Блумберга с другими демократами, он выглядит на их фоне довольно блекло.

— А в чем именно преимущество Байдена? Только в том, что он кандидат как раз того истеблишмента, который считает: «Кто угодно, только не Трамп»?

— У него несколько плюсов. Во-первых, у него опыт, он был вице-президентом при Обаме. Он много лет служил как сенатор, он всех знает в Вашингтоне. Он считается разумным, уравновешенным. Это не крайний левый, который сейчас вот придет и все отберет. А социалисты именно об этом сейчас говорят: «Надо взять все у богатых, и мы знаем, что с этими деньгами сделать». Приблизительно так. И это пугает большой слой избирателей. Всех республиканцев это точно пугает.

А вот с Байденом понятно, что ничего революционного не будет. И, возможно, он несколько успокоит внешнюю политику, будет более предсказуем, будет лучше слушаться своих советников.

У Байдена нет импульсивности Трампа. Это его сильные стороны. И еще одна его сильная сторона — его воспринимают чернокожие избиратели. У них достаточно консолидированное положительное мнение о Байдене. А для демократов этот блок очень важный.

— Я правильно понимаю, что эта тройка кандидатов в президенты самая конкурентная? Трамп, Байден и Блумберг?

— Байден и Блумберг очень импонируют левому крылу, наиболее активному от демократической партии. И если посмотреть на результаты опросов, то Блумберг сильно отстает. Впереди с переменным успехом Байден, после него по популярности идут рядом Уоррен и Сандерс.

— То есть, на следующих выборах в США могут победить те кандидаты, которые, в случае своего избрания, могут перераспределить богатства? Это Уоррен или Сандерс?

— Именно так, да.

«Россия американцам не интересна»

— Это, похоже, очень популярная предвыборная фишка, левый тренд в политике. Даже на Давосском форуме, где собрались все списочники Forbes, миллиардеры, не считалась какой-то запретной, а серьезно обсуждалась тема социальной справедливости, расслоение в мире между богатыми и бедными. И это угроза стабильности. Но насколько эти тенденции сильны в США, эти левые настроения в обществе, где миллиардеров и миллионеров больше, чем в других странах? И, соответственно, насколько такие настроения могут конвертироваться в голоса избирателей?

— Вопрос о неравномерном распределении… К нему можно подходить с разных точек зрения. Трамп подошел с такой позиции, что он будет помогать бедным работягам, которые в результате неправильной внешней политики, торговой политики США, потеряли свои рабочие места. И что эти рабочие места — это именно та помощь, которая нужна стране.

А социалисты считают, что богатые — они плохие люди, у них надо все забрать и раздать бедным, и тогда все будет хорошо.

— Условно говоря, не Си Цзиньпин виноват в том, что у вас работы нет, а собственная элита виновата?

— Сам Блумберг виноват, да.

— Тема России занимает какое-то место в гонке потенциальных кандидатов?

— Эта тема практически не фигурирует. Равнодушие большинства американцев к России — это факт.

— А диаспоры?

— Они не особенно многочисленны. Я бы сказал, что, наверное, российская диаспора крупнее всех.

Но российская диаспора вообще не организована. То есть она организована так же, как американское население в среднем — вокруг вопроса своего кармана, своего благосостояния, своей жизни, своего дома, своей семьи. Это факт, так было, есть и будет, и это просто надо понимать.

— А после президентских выборов санкционные волны продолжатся?

— Они, скажем так, свою интенсивность несколько подрастеряли. Сейчас наступила некоторая пауза, пока разбираются с президентом Трампом. Пока предвыборная кампания не начнется. Но, может быть, начало предвыборной кампании и приведет к каким-то дополнительным действиям в части санкций. Они могут быть связаны с опасениями по поводу вмешательства в инфраструктуру выборов в Соединенных Штатах.

— Санкциям уже шесть лет будет, они изменили что-то в экономике России и в общественных настроениях? Достигли первоначальных целей?

— Если их первоначальная цель была решить вопрос Украины так, чтобы это устроило Соединенные Штаты, то нет, этого не случилось.

— А это разве был такой расчет: «Вот сейчас введем санкции, и Россия вернет Крым»?

— Да, были такие ожидания. Они не сработали.

— Во взаимоотношениях России и США сейчас самое дно, ниже некуда?

— Отношения между нашими странами выглядят не лучшим образом, но они перестали ухудшаться. Стабилизировались, хотя и на низком уровне. Скребемся по дну.

Пока что заметного улучшения, особенно на межправительственном уровне, я не вижу. На уровне «бытовом» — страсти уже отошли на второй план.

— Сможет ли новый посол США в России Джон Салливан улучшить отношения с Россией?

— Посол Салливан сказал, что приехал с задачей улучшить двусторонние отношения между США и Россией. Мы надеемся, что у него это получится.