«Пугать меня не надо – не первый год езжу!»

Подставы, барсеточники и поддельные номера: продолжение рассказа об опасностях, подстерегавших водителей на украинских и российских дорогах в лихие девяностые.

Это – продолжение рассказа водителя из Николаева, первая часть которого была опубликована в феврале.

Сейчас дальнобойщиками называют обычных водителей: они берут груз, отвозят его и сдают. А в 90-е годы дальнобойщики больше походили на купцов: они покупали товар, везли его в Россию и продавали. Там что-то брали и продавали уже здесь. Так и ездили.

Водителей в 90-е грабили. Милиционеры брали взятки, а бандиты на дорогах подбрасывали кошельки или подсаживали женщин, которые эти кошельки «случайно» оставляли в кабине.

Водители ходили кушать в придорожные кафе, оставшиеся с советских времён. Упаси Бог было поднимать лежащий на полу кошелек! Не тронь, не твоё. А если поднимешь, то минут через 30 тебя догонит бригада из пяти-шести человек и скажет: ты поднял наш кошелек. В нем было 5 тысяч долларов. Давай деньги!

Бывало, едешь вечером или ночью и видишь на обочине женщину – приличную, хорошо одетую. Она просит подвезти до ближайшего населенного пункта. И когда она выходит, обязательно нужно было следить, чтобы она не оставила в кабине кошелек. Иначе догонит тебя такая же бригада.

За 19 лет работы я ни разу не оказывался в такой ситуации. Но в 2003 году столкнулся с барсеточниками.

Я ехал с Ракитного, вёз лес. В Ракитном я должен был отдать деньги, чтобы для меня начали заготавливать еще одну партию леса, но сделка сорвалась, и мы везли деньги обратно. Нас было трое – я, мой напарник Валентин и Борода (кличка такая).

Еду и вижу в зеркало, что прицеп немножко прихрамывает. Остановился, машину не глушу, смотрю – колесо внутреннее пробито. Говорю Вальку: вставай, пошли менять колесо, иди снимай запаску. А сам сел у заднего колеса и откручиваю его.

Сзади почти вплотную подъехал красный «Опель». Выходят двое, открывают капот и ковыряются возле машины. Один спрашивает меня: как на Жашков ехать? Я показываю – прямо езжай, как раз в Жашков попадешь. И они копаются дальше.

Из нашей машины вышел Борода. Я ему кричу: иди заглуши машину! И когда он пошел в мою сторону, эти двое закрыли капот и начали уезжать. А дверь в кабине я не закрыл, ведь было 12 часов дня и ничего не предвещало неприятностей… Борода вернулся и говорит: украли барсетку и три мобильных телефона. Они лежали на панели. В барсетке был мой паспорт, газовый пистолет и деньги…

Я выскакиваю на дорогу и вижу, как от нас уезжает «Опель». Перегородил проезжую часть и остановил ехавшую за ним иномарку. За рулём был мужчина.

— Нас побрили, нужно вон тот «Опель» догнать!
— Догоним, но в ваши разборки я лезть не буду.
— Ты только догони!

Дорога бугристая: мы едем, «Опель» то виден впереди, то скрывается из виду. Он шпарил и шпарил, уводил нас – но это я понял уже потом. И не обратил внимание на какого-то мужика, который шел по кювету…

Мы гнались за «Опелем» километров семь. Перед самым Жашковым нам удалось остановить машину. Я подбежал к водителю, схватил его и хотел в рыло заехать. А он перепугался, говорит, нет у нас ничего. Я тогда не придал этому значения. Пассажир сидел спокойно. Смотрю – на заднем сидении два открытых торта, бумаги какие-то. Взял этих ребят, сел в машину и поехал с ними в милицию.

Вместе с опергруппой мы вернулись к грузовику. Пока милиция брала у подозреваемых показания, я разговорился с водителем опергруппы. Он спросил:

— Что в барсетке было?
— Паспорт, пистолет, разрешение на пистолет, мобилки и деньги.
— Деньги ты не получишь никогда, пистолет тоже, на мобилки махни рукой, а паспорт тебе подкинут. 

Надо было их везти в лес, подвешивать за ноги и бить палками – так бы выбил всё, они б тебе рассказали. С ними был третий, они уезжали, уводя тебя от него.

Мы вернулись в отделение, я написал заявление и уехал. Через неделю мой паспорт нашелся – как раз в том месте, где мы гнались за «Опелем», чуть в стороне от дороги. А всё остальное пропало. Я вспоминаю слова водителя опергруппы: всё так и вышло, как он говорил.

*  *  * 

На кабине моего камаза сверху было написано светоотражайкой «спаси и сохрани»: в середине – Иисус Христос, а по бокам ангелы. В свете встречной машины эта надпись загорается как дорожный знак. Когда я только нанёс её, то не знал, что она окажется такой яркой. В Архангельской области живут верующие люди, и когда я впервые поехал туда, с удивлением увидел, что женщины встают на колени и начинают молиться. Думал, что не так? А когда увидел, как отсвечивает надпись, понял, почему женщины были в шоке. Наверное думали, что Иисус Христос к ним приехал.

Камаз я собирал после развала Союза. На старом железнодорожном вокзале был пункт приема металлолома, и каждое предприятие – автоколонна ли, воинская ли часть – имело план, сколько металлолома нужно сдать. Там можно было найти много запчастей. Вот так я и собирал камаз из ничего – взял раму, поставил её на три бочки на Софийской улице в Терновке, собрал и ездил.

Машину зарегистрировал. Но для меня это всё было в новинку: если что потеряется – я не знал, куда обращаться.

Я возил пиво с Черкасс. Как-то выехал с Николаева и слышу – что-то загремело. Смотрю, оторвался брызговик на тягаче, а там фонарь-поворотник, он попадает под колеса прицепа. 

Подумал тогда: чего останавливаться? На прицепе и так есть поворотник. А там был номер…

Я приехал в Черкассы, загрузился пивом, отвёз его в Николаев, сдал пиво, поставил машину у дома. Утром пошел гулять с собакой и только тогда заметил, что номера нет. А где его взять? Сейчас-то я знаю, а тогда не знал. ЧП!

Пошел в воинскую часть, там сделал образцы под пресс – сам вырезал из толстого металла. Даванул: всё как положено, только металл потолще. Пошел к мужикам, которые выбивали надписи на надгробиях, отдал им – и хороший номер получился! Прицепил его сзади…

И ездил два года на нём! В Россию ездил, в Ленинград, в Москву – никто ни разу не придрался. А как-то раз я взял помидоры и поехал в Харьковскую область, менять их на картошку. Поменял, возвращаюсь обратно, и под Воссиятским меня останавливает гаишник. А я, дурень, остановился ровно напротив него. Он голову поворачивает и в створе мой номер видит. Спрашивает: чего такой толстый? Отвечаю: какой дали, с таким и езжу. Но он не поленился, залез на бак, провёл рукой и говорит:

— Так он у тебя поддельный!
— Какой поддельный? Нормальный номер.
— Снимай.

Я его целый час уговаривал – а он не поддавался. Их в наряде было три человека. Двоих я уговорил, давал каждому по 80 гривен (около 40 долларов по тем временам) и сколько угодно картошки. Но старший оказался неприступным.

— Снимай номер!
— Нет ключа.
— Отломай!
— Сил нет.
— Ищи ножовку!

Я отсоединил аккумулятор, спрятал свои документы, забрал ключи. Поймал попутный МАЗ и уехал в Николаев. А там у меня был знакомый, который работал в ГАИ. Я связался с ним, и он отправил меня к дежурному, который выдал мне справку о том, что у меня не изымали номера. 

Приезжаю обратно – кабина открыта. Старший уже вызвал с Нового Буга милицию и заявил, что грузовик ворованный, а водитель сбежал.

— Ты где шлялся?
— Сам иди ищи ножовку, у вас тут шпиона легче найти, чем ножовку.
— Давай протокол подписывай.

Я снял номер и отдал его, подписал протокол. Приехала милиция, и в сопровождении машины с мигалкой я поехал в Новый Буг, на штрафстоянку. Там меня ждал майор местной ГАИ. Он посмотрел на мой номер и говорит:

— Неплохой номер! А кто вам делал?
— Сам.
— А ваш где номер?
— Потерял.
— А как делал?
— Да очень просто, я 23 года был командиром транспортного взвода.
— Давай так: машину твою ставим на штрафплощадку, завтра едешь в Николаев, привозишь справку, что у тебя номера не изымались, возвращаешься в Николаев и решаешь проблему с номером там.

Я вытаскиваю из кармана справочку из ГАИ и говорю: вот, пожалуйста, мне её два часа назад дали. А старший смены догадался:

— Так он ездил в Николаев!
— А что ты хочешь? Чтоб я тебе 17 тонн картошки на растерзание оставил?

Майор предложил мне дождаться утра, когда на штрафплощадку придёт её начальник. Я приготовил себе покушать и лёг спать. С утра заплатил тридцать три гривны за стоянку и собрался уезжать. Ко мне подходит старший смены и спрашивает:

— Ты хоть картошки дашь нам набрать?
— Ты свою картошку съел в Воссиятском, на посту. Я давал каждому по 80 гривен и картошку – я же вас не ограничивал ни в чем!
— Ну, мы еще будем встречаться.
— Конечно будем, но пугать меня не надо. Не первый год езжу!